Владимир Бенедиктов - К Н-му

Не трать огня напрасных убеждений
О сладости супружнего венца, 
О полноте семейных наслаждений, 
Где сплавлены приязнию сердца! 
Венец тот был мечты моей кумиром, 
И был готов я биться с целым миром
За ту мечту; я в книге дней моих
Тогда читал горячую страницу, 
И пел ее - любви моей царицу - 
Звезду надежд и помыслов святых. 
Небесный луч блистал мне средь ненастья, 
Я чувствовал все пламя бытия
И радостно змею - надежду счастья
Носил в груди... прекрасная змея! 
Но весь сосуд волшебного обмана
Мной осушен; окончен жаркий путь; 
Исцелена мучительная рана, 
И гордостью запанцирилась грудь. 
Не говори, что я легок и молод! 
Не говори, что время впереди! 
Там нет его: закованное в холод, 
Оно в моей скрывается груди. 
Напрасно ты укажешь мне на деву, 
Не хладную к сердечному напеву
И сладкую, как в раскаленный день
Для бедуина пальмовая тень, - 
Я не хочу при кликах "торжествуем"
Притворствовать у ангела в очах
И класть клеймо бездушным поцелуем
На бархатных, малиновых устах. 
Пускай меня язвят насмешкой люди, 
Но грудь моя, холодная давно, 
Как храм пустой, где все расхищено, 
К божественной да не приникнет груди! 
Да не падет на пламя красоты
Морозный пар бесстрастного дыханья! 
Не мне венец святого сочетанья: 
В моем венце - крапивные листы. 
Былых страстей сказанием блестящим, 
Отчетами любви моей к другой
Я угожу ль супруге молодой
И жаждущей упиться настоящим? 
Удел толпы - сухой, обычный торг - 
Заменит ли утраченный восторг? 
Нет; пусть живу и мыслю одиноко! 
Пусть над одним ревет судьбы гроза! 

Зато я чист; ужасного упрека
Меня не жжет кровавая слеза. 
Пускай мой одр не обогрет любовью, 
Пусть я свою холодную главу
К холодному склоняю изголовью
И роз любви дозволенных не рву, - 
Зато мой сон порою так прекрасен, 
Так сладостен, роскошен, жив и ясен, 
Что я своим то счастие зову, 
Которого не вижу наяву.

1836