Владимир Бенедиктов - Могила в мансарде

Я вижу рощу. Божий храм
В древесной чаще скрыт глубоко. 
Из моря зелени высоко
Крест яркий выдвинут; к стенам
Кусты прижались; рдеют розы; 
Под алтарем кипят, журча, 
Неиссякающие слезы
Животворящего ключа. 
Вблизи - могильный холм; два сумрачные древа
Над ним сплели таинственный покров: 
Под тем холмом почила дева - 
Твоя, о юноша, любовь. 
Твоей здесь милой прах. В цветах ее могила. 
Быть может, стебли сих цветов
Идут из сердца, где любовь
Святые корни сохранила. 
В живые чаши этих роз, 
Как в ароматные слезницы, 
И на закате дня, и с выходом денницы, 
Заря хоронит тайну слез. 
В возглавьи стройный тополь вырос
И в небо врезался стрелой, 
Как мысль. А там, где звучный клирос
Великой храмины земной, 
Залив в одежде светоносной
Гремит волною подутесной; 
Кадят душистые цветы, 
И пред часовнею с лампадой у иконы
Деревья гибкие творят свои поклоны, 
И их сгущенные листы
Молитву шопотом читают. - Здесь, мечтатель, 
Почившей вдовый обожатель, 
Дай волю полную слезам! 
Припав на холм сей скорбной грудью, 
Доверься этому безлюдью
И этим кротким небесам: 
Никто в глуши сей не увидит
Твоих заплаканных очей; 
Никто насмешкой не обидит
Заветной горести твоей; 
Никто холодным утешеньем
Или бездушным сожаленьем
Твоей тоски не оскорбит, 
И ересь мнимого участья
На месте сем не осквернит
Святыню гордого несчастья. 
Здесь слез не прячь: тут нет людей. 
Один перед лицом природы
Дай чувству весь разгул свободы! 
Упейся горестью своей! 
Несчастлив ты, - но знай: судьбою
Иной безжалостней убит, 
И на печаль твою порою
С невольной завистью глядит. 
Твою невесту, в цвете века
Схватив, от мира увлекли
Объятья матери - земли, 
Но не объятья человека. 
Ее ты с миром уступил
Священной области могил, 
Земле ты предал персть земную: 
Стократ несчастлив, кто живую
Подругу сердца схоронил, 
Когда, навек от взоров скрыта, 
Она не в грудь земли зарыта, 
А на земле к кому-нибудь
Случайно кинута на грудь.

1841