Он был синеглазый и рыжий,
(Как порох во время игры!)
Лукавый и ласковый. Мы же
Две маленьких русых сестры.
Уж ночь опустилась на скалы,
Дымится над морем костер,
И клонит Володя усталый
Головку на плечи сестер.
А сестры уж ссорятся в злобе:
"Он -- мой!" -- "Нет -- он мой!" -- "Почему ж?"
Володя решает: "Вы обе!
Вы -- жены, я -- турок, ваш муж".
Забыто, что в платьицах дыры,
Что новый костюмчик измят.
Как скалы заманчиво-сыры!
Как радостно пиньи шумят!
Обрывки каких-то мелодий
И шепот сквозь сон: "Нет, он мой!"
-- "Домой! Ася, Муся, Володя!"
-- Нет, лучше в костер, чем домой!
За скалы цепляются юбки,
От камешков рвется карман.
Мы курим -- как взрослые -- трубки,
Мы -- воры, а он атаман.
Ну, как его вспомнишь без боли,
Товарища стольких побед?
Теперь мы большие и боле
Не мальчики в юбках, -- о нет!
Но память о нем мы уносим
На целую жизнь. Почему?
-- Мне десять лет было, ей восемь,
Одиннадцать ровно ему.
1909
