Владимир Высоцкий - Памятник

Я при жизни был рослым и стройным,
Не боялся ни слова, ни пули
И в привычные рамки не лез, -
Но с тех пор, как считаюсь покойным,
Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив "Ахиллес".

Не стряхнуть мне гранитного мяса
И не вытащить из постамента
Ахиллесову эту пяту,
И железные ребра каркаса
Мертво схвачены слоем цемента, -
Только судороги по хребту.

       Я хвалился косою саженью -
               Нате смерьте! -
       Я не знал, что подвергнусь суженью
               После смерти, -
       Но в обычные рамки я всажен -
               На спор вбили,
       А косую неровную сажень -
               Распрямили.

И с меня, когда взял я да умер,
Живо маску посмертную сняли
Расторопные члены семьи, -
И не знаю, кто их надоумил, -
Только с гипса вчистую стесали
Азиатские скулы мои.

Мне такое не мнилось, не снилось,
И считал я, что мне не грозило
Оказаться всех мертвых мертвей, -
Но поверхность на слепке лоснилась,
И могильною скукой сквозило
Из беззубой улыбки моей.

       Я при жизни не клал тем, кто хищный,
               В пасти палец,
       Подходившие с меркой обычной -
               Опасались, -
       Но по снятии маски посмертной -
               Тут же в ванной -
       Гробовщик подошел ко мне с меркой
               Деревянной...

А потом, по прошествии года, -
Как венец моего исправленья -
Крепко сбитый литой монумент
При огромном скопленье народа
Открывали под бодрое пенье, -
Под мое - с намагниченных лент.

Тишина надо мной раскололась -
Из динамиков хлынули звуки,
С крыш ударил направленный свет, -
Мой отчаяньем сорванный голос
Современные средства науки
Превратили в приятный фальцет.

       Я немел, в покрывало упрятан, -
               Все там будем! -
       Я орал в то же время кастратом
               В уши людям.
       Саван сдернули - как я обужен, -
               Нате смерьте! -
       Неужели такой я вам нужен
               После смерти?!

Командора шаги злы и гулки.
Я решил: как во времени оном -
Не пройтись ли, по плитам звеня? -
И шарахнулись толпы в проулки,
Когда вырвал я ногу со стоном
И осыпались камни с меня.

Накренился я - гол, безобразен, -
Но и падая - вылез из кожи,
Дотянулся железной клюкой, -
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров все же
Прохрипел я похоже: "Живой!"

       И паденье меня и согнуло,
               И сломало,
       Но торчат мои острые скулы
               Из металла!
       Не сумел я, как было угодно -
               Шито-крыто.
       Я, напротив, - ушел всенародно
               Из гранита.

1973