Алексей Апухтин - Сегодня мне исполнилось 17 лет

"Шестнадцать только лет!"-с улыбкою холодной
     Твердили часто мне друзья: -
"И в эти-то года такой тоской бесплодной
     Звучит элегия твоя!
О, нет! Напрасно, вняв ребяческим мечтаньям,
     О них рассказывал ты нам;
Не верим мы твоим непризнанным страданьям,
     Твоим проплаканным ночам.
Взгляни на нас: толпой беспечно горделивой
     Идем мы с жребием своим,
И жребий наш течет так мирно, так счастливо,
     Что мы иного не хотим.
На чувство каждое мы смотрим безразлично,
     А если и грустим порой,
Смотри, как наша грусть спокойна и прилична,
     Как вся проникнута собой!
Пускай же говорят, что теплого участья
     В нас горе ближних не найдет,
Что наша цель мелка, что грубо наше счастье,
     Что нами двигает расчет;
Давно прошла пора, когда не для забавы
     Таких бы слушали речей:
Теперь иной уж век, теперь иные нравы,
     Иные страсти у людей.
А ты? Ты жить, как мы, не хочешь, не умеешь,
     И, полон гордой суеты,
Еще, как неба дар, возносишь и лелеешь
     Свои безумные мечты...
Поэт, беги ты их, как гибельной заразы,-
     Их судит строгая молва,
И все они, поверь, одни пустые фразы
     И заученные слова!"
Не для судей моих в ответ на суд жестокий,
     Но для тебя, былых годов
Мой друг единственный, печальный и далекий,
     Я сердце высказать готов.
Ты понял скорбь души, заглохшей на чужбине,
     Но сам нередко говорил,
Что должен я беречь и прятать, как святыню,
     Ее невысказанный пыл.
Ты музу скромную, не зная оправданья,
     Так откровенно презирал...
О, я тебе скажу, как часто в час страданья
     Ее, изменницу, я звал!
Я расскажу тебе, как я в тоске нежданной,
     Ища желаниям предел,
Однажды полюбил... такой любовью странной,
     Что долго верить ей не смел.
Бог весть, избыток чувств рвался ли неотвязно
     Излиться вдруг на ком-нибудь,
Воображение ль кипело силой праздной,
     Дышала ль чувственностью грудь,-
Но только знаю я, что в жизни одинокой
     То были лучшие года,
Что я так пламенно, правдиво и глубоко
     Любить не буду никогда.
И что ж? Неузнанны, осмеяны, разбиты,
     К ногам вседневной суеты
Попадали кругом, внезапной тьмой покрыты,
     Мои горячие мечты.
Во тьме глухих ночей, глотая молча слезы
     (А слез, как счастия, я ждал!),
Проклятьями корил я девственные грезы
     И понапрасну проклинал...
Порой на будущность надежда золотая
     Еще светлела впереди,
Но скоро и она погасла, умирая,
     В моей измученной груди...
Тому уж год прошел, то было ночью темной.
     Раз, помню, выбившись из сил,
Покинув шумный пир, по площади огромной
     Я торопливо проходил.
Бог знает, отчего тогда толпы веселой
     Мне жизнь казалась далека,
И на сердце моем, как камня гнет тяжелый,
     Лежала черная тоска.
Я помню, мокрый снег мне хлопьями нещадно
     Летел в лицо; над головой
Холодный ветер выл; пучиной безотрадной
     Висело небо надо мной.
Я подошел к Неве... Из-за свинцовой дали
     Она глядела все темней,
И волны в полосах багровых колебали
     Зловещий отблеск фонарей.
Я задрожал... И вдруг, отчаяньем томимый,
     С последним ропотом любви
На мысль ужасную напал... О, мимо, мимо,
     Воспоминания мои!

     Но образы иные
     Меня преследуют порой:
То детства мирного виденья золотые
     Встают нежданно предо мной,
И через длинный ряд тоски, забот, сомненья
     Опять мне слышатся в тиши
И игры шумные, и тихие моленья,
     И смех неопытной души.
То снова новичком себя я вижу в школе...
     Мой громкий смех замолк давно;
Я жадно рвусь душой к родным полям и к воле,
     Мне все так дико и темно.
И тут-то в первый раз, небесного напева
     Кидая звуки по земле,
Явилась мне она, божественная дева,
     С сияньем музы на челе.
Могучей красотой она не поражала,
     Не обнажала скромных плеч,
Но сладость тихую мне в душу проливала
     Ее замедленная речь.
С тех пор везде со мной: в трудах, в часы досуга,
     В мечте обманчивого сна,
С словами нежными заботливого друга,
     Как тень, носилася она;
Дрожащий звук струны, шумящий в поле колос,
     Весь трепет жизни в ней кипел;
С рыданием любви ее сливался голос
     И песни жалобные пел.
Но, утомленная моей борьбой печальной,
     Моих усилий не ценя,
Уже давно, давно с усмешкою печальной
     Она покинула меня;
И для меня с тех пор весь мир исчез, объятый
     Какой-то страшной пустотой,
И сердце сражено последнею утратой,
     Забилось прежнею тоской.

Вчера еще в толпе, один, ища свободы,
     Я, незамеченный, бродил
И тихо вспоминал все прожитые годы,
     Все, что я в сердце схоронил.
"Семнадцать только лет!-твердил я, изнывая,-
     А сколько горечи, и зла,
И бесполезных мук мне эта жизнь пустая
     Уже с собою принесла!"
Я чувствовал, как рос во мне порыв мятежный,
     Как желчь кипела все сильней,
Как мне противен был и говор неизбежный,
     И шум затверженных речей...
И вдруг передо мной, небесного напева
     Кидая звуки по земле,
Явилася она, божественная дева,
     С сияньем музы на челе.
Как я затрепетал, проникнут чудным взором,
     Как разом сердце расцвело!
Но строгой важностью и пламенным укором
     Дышало милое чело.
"Когда взволнован ты,- она мне говорила,-
     Когда с тяжелою тоской
Тебя влечет к добру неведомая сила,
     Тогда зови меня и пой!
Я в голос твой пролью живые звуки рая,
     И пусть не слушают его,
Но с ним твоя печаль, как пыль, исчезнет злая
     От дуновенья моего!
Но в час, когда томим ты мыслью беспокойной,
     Меня, посланницу любви,
Для желчных выходок, для злобы недостойной
     И не тревожь, и не зови!.."
Скажи ж, о муза, мне: святому обещанью
     Теперь ты будешь ли верней?
По-прежнему ль к борьбе, к труду и упованью
     Пойдешь ты спутницей моей?
И много ли годов, тая остаток силы,
     С тобой мне об руку идти,
И доведешь ли ты скитальца до могилы
     Или покинешь на пути?
А может быть, на стон едва воскресшей груди
     Ты безответно замолчишь,
Ты сердце скорбное обманешь, точно люди,
     И точно радость - улетишь?..
Быть может, и теперь, как смерть неумолима,
     Затем явилась ты сюда,
Чтобы в последний раз блеснуть неотразимо
     И чтоб погибнуть навсегда?

15 ноября 1857