Марина Цветаева - Чтобы край земной не вымер...

                 1


     Чтобы край земной не вымер
     Без отчаянных дядей,
     Будь, младенец, Володимир:
     Целым миром володей!



                 2


     Литературная - не в ней
     Суть, а вот - кровь пролейте!
     Выходит каждые семь дней.
     Ушедший - раз в столетье

     Приходит. Сбит передовой
     Боец. Каких, столица,
     Еще тебе вестей, какой
     Еще - передовицы?

     Ведь это, милые, у нас,
     Черновец - милюковцу:
     "Владимир Маяковский? Да-с.
     Бас, говорят, и в кофте

     Ходил"...
         Эх кровь-твоя-кровца!
     Как с новью примириться,
     Раз первого ее бойца
     Кровь - на второй странице
     (Известий.)



                 3


          "В гробу, в обыкновенном темном
          костюме, в устойчивых, грубых
          ботинках, подбитых железом, лежит
          величайший поэт революции".

           ("Однодневная газета", 24 апреля 1930 г.)

     В сапогах, подкованных железом,
     В сапогах, в которых гору брал --
     Никаким обходом ни объездом
     Не доставшийся бы перевал --

     Израсходованных до сиянья
     За двадцатилетний перегон.
     Гору пролетарского Синая,
     На котором праводатель - он.

     В сапогах - двустопная жилплощадь,
     Чтоб не вмешивался жилотдел --
     В сапогах, в которых, понаморщась,
     Гору нес - и брал - и клял - и пел --

     В сапогах и до и без отказу
     По невспаханностям Сентября,
     В сапогах - почти что водолаза:
     Пехотинца, чище ж говоря:

     В сапогах великого похода,
     На донбассовских, небось, гвоздях.
     Гору горя своего народа
     Стапятидесяти (Госиздат)

     Миллионного ... - В котором роде
     Своего, когда который год:
     "Ничего-де своего в заводе!"
     Всех народов горя гору - вот.

     Так вот в этих - про его Рольс-Ройсы
     Говорок еще не приутих --
     Мертвый пионерам крикнул: Стройся!
     В сапогах - свидетельствующих.



                 4


Любовная лодка разбилась о быт

     И полушки не поставишь
     На такого главаря.
     Лодка-то твоя, товарищ,
     Из какого словаря?

     В лодке, да еще в любовной
     Запрокинуться - скандал!
     Разин - чем тебе не ровня? --
     Лучше с бытом совладал.

     Эко новшество - лекарство
     Хлещущее, что твой кран!
     Парень, не по-пролетарски
     Действуешь - а что твой пан!

     Стоило ж в богов и в матку
     Нас, чтоб - кровь, а не рассвет! --
     Класса белую подкладку
     Выворотить напослед.

     Вроде юнкера, на Тоске
     Выстрелившего - с тоски!
     Парень! не по-маяковски
     Действуешь: по-шаховски.

     Фуражечку б на бровишки
     И - прощай, моя джаным!
     Правнуком своим проживши,
     Кончил - прадедом своим.

     То-то же, как на поверку
     Выйдем - стыд тебя заест:
     Совето-российский Вертер.
     Дворяно-российский жест.

     Только раньше - в околодок,
     Нынче ж...
         - Враг ты мой родной!
     Никаких любовных лодок
     Новых - нету под луной.



                 5


     Выстрел - в самую душу,
     Как только что по врагам.
     Богоборцем разрушен
     Сегодня последний храм.

     Еще раз не осекся,
     И, в точку попав - усоп.
     Было стало быть сердце,
     Коль выстрелу следом - стоп.

     (Зарубежье, встречаясь:
     "Ну, казус! Каков фугас!
     Значит - тоже сердца есть?
     И с той же, что и у нас?")

     Выстрел - в самую точку,
     Как в ярмарочную цель.
     (Часто - левую мочку
     Отбривши - с женой в постель.)

     Молодец! Не прошибся!
     А женщины ради - что ж!
     И Елену паршивкой
     - Подумавши - назовешь.

     Лишь одним, зато знатно,
     Нас лефовец удивил:
     Только вправо и знавший
     Палить-то, а тут - словил.

     Кабы в правую - свeрк бы
     Ланцетик - и здрав ваш шеф.
     Выстрел в левую створку:
     Ну в самый-те Центропев!



                 6


          Зерна огненного цвета
          Брошу на ладонь,
          Чтоб предстал он в бездне света
          Красный как огонь.

     Советским вельможей,
     При полном Синоде...
     - Здорово, Сережа!
     - Здорово, Володя!

     Умаялся? - Малость.
     - По общим? - По личным.
     - Стрелялось? - Привычно.
     - Горелось? - Отлично.


     - Так стало быть пожил?
     - Пасс в некотором роде.
     ...Негоже, Сережа!
     ...Негоже, Володя!

     А помнишь, как матом
     Во весь свой эстрадный
     Басище - меня-то
     Обкладывал? - Ладно

     Уж... - Вот-те и шлюпка
     Любовная лодка!
     Ужель из-за юбки?
     - Хужей из-за водки.

     Опухшая рожа.
     С тех пор и на взводе?
     Негоже, Сережа.
     - Негоже, Володя.

     А впрочем - не бритва --
     Сработано чисто.
     Так стало быть бита
     Картишка? - Сочится.

     - Приложь подорожник.
     - Хорош и коллодий.
     Приложим, Сережа?
     - Приложим, Володя.

     А что на Рассее --
     На матушке? - То есть
     Где? - В Эсэсэсере
     Что нового? - Строят.

     Родители - родят,
     Вредители - точут,
     Издатели - водят,
     Писатели - строчут.

     Мост новый заложен,
     Да смыт половодьем.
     Все то же, Сережа!
     - Все то же, Володя.

     А певчая стая?
     - Народ, знаешь, тертый!
     Нам лавры сплетая,
     У нас как у мертвых

     Прут. Старую Росту
     Да завтрашним лаком.
     Да не обойдешься
     С одним Пастернаком.

     Хошь, руку приложим
     На ихнем безводье?
     Приложим, Сережа?
     - Приложим, Володя!

     Еще тебе кланяется...
     - А что добрый
     Наш Льсан Алексаныч?
     - Вон - ангелом! - Федор

     Кузьмич? - На канале:
     По красные щеки
     Пошел. - Гумилев Николай?
     - На Востоке.

     (В кровавой рогоже,
     На полной подводе...)
     - Все то же, Сережа.
     - Все то же, Володя.

     А коли все то же,
     Володя, мил-друг мой --
     Вновь руки наложим,
     Володя, хоть рук - и --

     Нет.
         - Хотя и нету,
     Сережа, мил-брат мой,
     Под царство и это
     Подложим гранату!

     И на раствороженном
     Нами Восходе --
     Заложим, Сережа!
     - Заложим, Володя!



                 7


     Много храмов разрушил,
     А этот - ценней всего.
     Упокой, Господи, душу усопшего врага твоего.

             Савойя, август 1930