Николай Гумилев - Сон Адама

    От плясок и песен усталый Адам.
    Заснул, неразумный, у Древа Познанья.
    Над ним ослепительных звезд трепетанья,
    Лиловые тени скользят по лугам,
    И дух его сонный летит над лугами,
    Внезапно настигнут зловещими снами.

    Он видит пылающий ангельский меч,
    Что жалит нещадно его и подругу
    И гонит из рая в суровую вьюгу,
10  Где нечем прикрыть им ни бедер, ни плеч…
    Как звери, должны они строить жилище,
    Пращой и дубиной искать себе пищи.

    Обитель труда и болезней… Но здесь
    Впервые постиг он с подругой единство.
    Подруге — блаженство и боль материнства,
    И заступ — ему, чтобы вскапывать весь.
    Служеньем Иному прекрасны и грубы,
    Нахмурены брови и стиснуты губы.

    Вот новые люди… Очерчен их рот,
20  Их взоры не блещут, и смех их случаен.
    За вепрями сильный охотится Каин,
    И Авель сбирает маслины и мед,
    Но воле не служат они патриаршей:
    Пал младший, и в ужасе кроется старший.

    И многое видит смущенный Адам:
    Он тонет душою в распутстве и неге,
    Он ищет спасенья в надежном ковчеге
    И строится снова, суров и упрям,
    Медлительный пахарь, и воин, и всадник…
30  Но Бог охраняет его виноградник.

    На бурный поток наложил он узду,
    Бессонною мыслью постиг равновесье,
    Как ястреб врезается он в поднебесье,
    У косной земли отнимает руду.
    Покорны и тихи, хранят ему книги
    Напевы поэтов и тайны религий.

    И в ночь волхвований на пышные мхи
    К нему для объятий нисходят сильфиды,
    К услугам его, отомщать за обиды —
40  И звездные духи, и духи стихий,
    И к солнечным скалам из грозной пучины
    Влекут его челн голубые дельфины.

    Он любит забавы опасной игры —
    Искать в океанах безвестные страны,
    Ступать безрассудно на волчьи поляны
    И видеть равнину с высокой горы,
    Где с узких тропинок срываются козы
    И душные, красные клонятся розы.

    Он любит и скрежет стального резца,
50  Дробящего глыбистый мрамор для статуй,
    И девственный холод зари розоватой,
    И нежный овал молодого лица, —
    Когда на холсте под ударами кисти
    Ложатся они и светлей, и лучистей.

    Устанет и к небу возводит свой взор,
    Слепой и кощунственный взор человека:
    Там, Богом раскинут от века до века,
    Мерцает над ним многозвездный шатер.
    Святыми ночами, спокойный и строгий,
60  Он клонит колена и грезит о Боге.

    Он новые мысли, как светлых гостей,
    Всегда ожидает из розовой дали,
    А с ними, как новые звезды, печали
    Еще неизведанных дум и страстей,
    Провалы в мечтаньях и ужас в искусстве,
    Чтоб сердце болело от тяжких предчувствий.

    И кроткая Ева, игрушка богов,
    Когда-то ребенок, когда-то зарница,
    Теперь для него молодая тигрица,
70  В зловещем мерцаньи ее жемчугов,
    Предвестница бури, и крови, и страсти,
    И радостей злобных, и хмурых несчастий.

    Так золото манит и радует взгляд,
    Но в золоте темные силы таятся,
    Они управляют рукой святотатца
    И в братские кубки вливают свой яд,
    Не в силах насытить, смеются и мучат,
    И стонам и крикам неистовым учат.

    Он борется с нею. Коварный, как змей,
80  Ее он опутал сетями соблазна.
    Вот Ева — блудница, лепечет бессвязно,
    Вот Ева — святая, с печалью очей,
    То лунная дева, то дева земная,
    Но вечно и всюду чужая, чужая.

    И он, наконец, беспредельно устал,
    Устал и смеяться и плакать без цели;
    Как лебеди, стаи веков пролетели,
    Играли и пели, он их не слыхал;
    Спокойный и строгий, на мраморных скалах,
90  Он молится Смерти, богине усталых:

    «Узнай, Благодатная, волю мою:
    На степи земные, на море земное,
    На скорбное сердце мое заревое
    Пролей смертоносную влагу свою.
    Довольно бороться с безумьем и страхом.
    Рожденный из праха, да буду я прахом!»

    И, медленно рея багровым хвостом,
    Помчалась к земле голубая комета.
    И страшно Адаму, и больно от света,
100 И рвет ему мозг нескончаемый гром.
    Вот огненный смерч перед ним закрутился,
    Он дрогнул и крикнул… и вдруг пробудили

    Направо — сверкает и пенится Тигр,
    Налево — зеленые воды Евфрата,
    Долина серебряным блеском объята,
    Тенистые отмели манят для игр,
    И Ева кричит из весеннего сада:
    «Ты спал и проснулся… Я рада, я рада!»

1910