Инна Лиснянская - В море дождя

1

Блещут над жизнью старой 
Молниевы мечи. 
Стало крылом Икара 
Тело моей свечи.

Воск ее слезный перист, 
Нервен огонь живой. 
А за окошком —  пенист 
Ливня густой прибой.

Дождь затопляет крону, 
Что ни листок —  моллюск. 
Чаще, чем на икону, 
Я на окно молюсь.

Вижу я рыбью стаю.            
Руки вдруг разведя,         
Я из окна взлетаю 
В море дождя.

2

Владыка дней моих, владыкой вод соленых 
Ты представлялся мне, 
Я бытовала в зарослях зеленых 
На самом диком дне
Твоих владений, жемчуг чей не сметен, 
Как в Подмосковье снег. 
Я забывала, что ты тоже смертен, 
Как всякий человек. 
Я счастлива была. И вот ты умер. 
А суша так глуха,
Что слышится едва с небес знакомый зуммер 
Морского петуха.

3

Постоянно мне снится лицо твое в бритвенном креме 
И кусок лезвия —  
Будто сам ты сбриваешь со щек своих жесткое время
Своего бытия
И что руки мои разведенные стали антенной,
И что ловят они
Все событья земель и морей, айвазовскою пеной
Торопящие дни.
Что ни утро —  пытаюсь распутать до горького стона
Сон навязчивый свой.
По сей день застреваю я в синих кудрях Посейдона,
В этой пене седой.

4

Я вспоминаю тебя по любому поводу. 
Овеществленная память ныряет под воду

Рыбой, владеющей разнообразными жанрами, —  
Пляшущей всем животом и поющей жабрами,

Ищущей музыку между корягой и перлами, 
Пишущей по серебру разноблесткими перьями,

Дышащей былью и болью минутного вымысла, 
Где твоя свежая смерть в песню подводную выросла.

5

Вовсе сбрендила Муза —  в морском пребываю затворе. 
Если истина, как утверждают, рождается в споре, 
То из пены морской рождается красота, 
Я качаю ее колыбель, а она пуста, —  
Вся в коралловой сыпи, как кожа ребенка в кори.

Я окутана водорослями под стать повилике 
И под стать моим мыслям о старом моем владыке — 
Он ушел из объятий моих навсегда, навсегда, 
Только блики следов его звездных хранит вода 
Только ветер волну за волной, как страницы книги,

Перелистывает. Мой любимый писал о волнах — 
О давно миновавших и об идущих войнах, 
Поднимающих тину кровавую с самого дна. 
В мире распрей не счесть, а Любовь на свете одна, 
И бессильно печется она о живых и покойных.
Я качаю коралловую колыбель Афродиты. 
Вкруг меня все моллюски целы, акулы сыты. 
Но пуста колыбель, опустел и царский престол. 
Не хочу я на землю, в которую ты ушел. 
Обезумела Муза —  теперь мы со смертью квиты.

6

Не боюсь я под воду спуска, 
Где все рыбы мерцают лунно.
То я —  в раковине моллюска,  
То я —  смерч на трезубце Нептуна, —  

Беззаботна в морской пучине, 
Затыкающей рот скорбящий, 
Убаюкивающей в тине 
День прошедший и настоящий,

10—13 июля 2003