Бенедикт Лившиц - «Насущный хлеб и сух и горек...»

Насущный хлеб и сух и горек,
 Но трижды сух и горек хлеб,'
 Надломленный тобой, историк,
 На конченном пиру судеб.
 
 Как редко торжествует память
 За кругозором наших дней*
 Как трудно нам переупрямить
 Упорствующий быт камней!
 
 Безумное единоборство—
 И здесь, на берегах Днепра:
 Во имя мертвой Евы торс твой,
 Адам, лишается ребра.
 
 Не признавая Фундуклея
 И бибиковских тополей,
 Таит софийская лилея
 Небесной мудрости елей.
 
 Растреллием под архитравы
 Взметен, застрял на острие
 Осколок всероссийской славы —
 Елизаветинское Е.
 
 Но там, где никнет ювелира
 И каменщика скудный бред,
 Взгляни — в орлином клюве лира
 Восхищена, как Ганимед.
 
 Скользи за мною—над затором
 Домов, соборов, тополей —
 В зодиакальный круг, в котором
 Неистовствовал Водолей.
 
 Чу! Древне-женственной дигамме,
 Ты слышишь, вторит вздох спмца:
 Чу! Не хрустит ли под ногами
 Скорлупа Ледина яйца?
 
 Ты видишь: мабель и дилговий
 Доступны, как разлив Днепра,
 Пока звенит в орлином клюве
 Лировозникшее вчера.
 
 Оно—твое! И в кубке Гебы,
 На дне ли скифского ковша —
 Одна и та же вечность, где бы
 Ее ни обрела душа,
 
 1920