Борис Ручьёв - Дополнение к анкете

Сборник "Вторая родина"


...и заявлению 
о вступлении в ряды ВЛКСМ 

Когда зачитают анкету до края, 
я встану спокойно у всех на виду, 
ничем не хвалясь, ничего не скрывая, 
по-честному речь о себе поведу. 
Моя биография вписана просто — 
в листочек анкеты, в четыре угла, 
но я расскажу про такие вопросы, 
которых анкета учесть не могла. 
О годе рожденья вопрос чуть заметен, 
а он поднимает из сердца слова... 
Какое рожденье отметить в анкете, 
когда на веку их случается два... 

Это было еще в тридцатом. 
Поутру, покинув вокзал, 
парнем серым и простоватым 
я впервые в артель попал. 
Взял старшой меня, не торгуясь 
(сам-то кругленький, будто еж), 
и в работу запряг такую, 
что не охнешь и не вздохнешь. 

Знал я мало, умел немного. 
Если ж спросишь о чем таком, 
он тебе отвечает строго, 
будто по уху — матюком. 
Так трудился — неделю, месяц, 
может, с толком, а может, в брак, 
позабыл, как поются песни, 
научился курить табак. 
Но за месяц кассир угрюмый 
мне «два ста» рублей отсчитал... 
Понимаете, эта сумма 
для моих земляков — мечта! 

...Только раз, после вьюжной смены, 
я на митинг вхожу в тепляк, 
вижу — наш-то старшой со сцены, 
как оратор, толкует так: 
мол, расценки, сказать по правде, 
обирают рабочий люд, 
дескать, здесь нам бумажки платят, 
а в Кузнецке и спирт дают. 
Мы, мол, тоже не прочь погреться 
да податься в Сибирь отсель, 
дескать, я говорю от сердца, 
за свою говорю артель... 
Тут и кончились разом прятки, — 
при народе светлейшим днем, 
целых пять земляков из Вятки 
мироеда признали в нем. 
В шуме, криках, вскипевших штормом, 
взявших оборотня в оборот, 
ярость бешено сжала горло 
и рванула меня вперед. 
...Видел я только эту харю, 
оболгавшую всю артель. 
Может, я по ней не ударил, 
только помню, что бил, как в цель... 

Об этом я вспомнил совсем не напрасно, 
я знаю, как ярость за сердце берет. 
А это ж — та самая ненависть класса, 
с которым дышу я и строю завод. 
Я знаю завод с котлована, с палатки, 
с чуть видимой дымки над каждой трубой, 
здесь каждый участок рабочей площадки 
сроднился с моей невеликой судьбой. 
За мною немало тореных дорожек, 
я волей не беден и силой богат, 
а в душу как гляну суровей и строже — 
не чую покоя и славе не рад. 
Живу как живется, пою без разбора, 
дружу с кем попало и бью невпопад 
и даже к победам, горя от задора, 
иду, останавливаясь, наугад. 
Завод в котлованах — под бурями начат, 
в работе растет он железным, в борьбе... 
И это, пожалуй, всё то же и значит, 
что я говорю вам сейчас — о себе. 
Я верности вечной не выучен клясться, 
не скажешь словами, как сердце поет. 
Я вижу — вы юность железного класса, 
с которой отныне пойду я вперед.

1932
Сборник "Вторая родина"

Сборник "Вторая родина"